2025 год особенный для Качканарской библиотеки — ей исполняется 65 лет. Все эти годы она оставалась сердцем культурной жизни города, местом, куда жители приходили за знаниями, вдохновением и отдыхом. Страницы её летописи хранят имена десятков преданных делу сотрудников, оставивших яркий след в истории библиотеки. Даже уйдя на заслуженный отдых, многие из них продолжают поддерживать связь с родным учреждением, делясь опытом и мудростью с молодыми коллегами. Алёна Шахова работала в Качканарской библиотеке с 1982 по 1992 годы. Публикуем её эссе.
Есть места в этом мире, которые самой сутью своею вызывают экзистенциальный ужас. Мало кто отважится провести ночь, скажем, в музее восковых фигур, в портретной галерее, в Кунсткамере — слишком велика там концентрация законсервированной человеческой ауры. Мало ли там, лунный блик падет на портрет и покажется, что портрет повел глазами в твою сторону. А может, и не покажется, черт его знает.
И сейчас я открою великую тайну: еще более страшно остаться в одиночестве в библиотеке, когда закроется дверь за последним читателем, а до конца рабочего дня еще минут сорок. И начинается невообразимое, по сравнению с чем подмигивание портрета каких-нибудь борджий или медичей покажутся легким кокетством.
Дело, как я понимаю, в том, что в любой книге в ограниченном объеме текста сконцентрированы и переплетены и судьбы героев, и восприятие читателей, и позиции авторов — то, что увидели в тексте, и то, что осталось за страницами книг. Каждая книга, по сути, является самостоятельной вселенной, причем, чем больше народу ее прочитало, тем больше параллельных миров втискивается в один маленький бумажный фолиант. Каждая книга — это еще и дерево, которое росло, видело дожди, снега, восходы и закаты. То есть в любой книге напихано энергетики из различных сущностей, а мы-то и не подозреваем, как сущностям тесно между двух картонок.
Днем, когда в библиотеке тихий гвалт, ходьба между стеллажами, обмен мнениями, сущности носа не высовывают. Но вот библиотекарь остается один на один с сотнями, тысячами галактик — и начинается!
Ой, а кто это там прячется около полки с буквой «Д»? Родя? А что у тебя за спиной? Топорик? Ой, ты обиделся на бедную старушку, что она с тебя долг потребовала? Не подозреваешь ты, что в обозримом будущем будут давать кредиты под проценты, достойные твоего топора? Слабо сходить разобраться? Зато точно будешь знать, тварь ли ты дрожащая или право имеешь. Нет? Вот и сиди, не отсвечивай.
Ага. А вот и еще один блондин в черкеске. Чо зыришь, глаза пузыришь? Я, Гриша, между прочим, не хуже твоей княжны Мэри и не глупее твоей Веры. И да, я ревную. Мы с тобой могли бы быть друзьями, как минимум.
О! А тут у нас иностранная литература. Д’Артаньян, отвали, Жюльен Сорель, мои соболезнования, Гобсек, дай миллион. Фауст, а с чего ты решил, что лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой — вопрос риторический.
Ну и по мелочи там под ногами всякие чебурашки, незнайки, зайки-пети, чиполлины.
По всему полумраку библиотеки шорохи, вздохи, хихиканье и даже стоны — прочитай меня, почему ты нас игноришь!
Тануна, громко думаю я и, галопом обесточив все помещения, с облегчением закрываю входную дверь. Закрываю, чтобы завтра утром снова явиться на работу, потому что это самое лучшее место на земле.
Моя Родина там, где моя библиотекаВдруг поймала себя на мысли, что я не помню себя, когда я не умела читать, а помню я себя достаточно рано. Зато я отчетливо помню, как мама привела меня первый раз в библиотеку. И, кстати, это была именно та библиотека, из которой я впоследствии взрослой тетенькой сбегала от чебурашек.
И помню свою первую библиотечную книгу! О! Это был шедевр!
Скандалы, интриги, расследования. Тоненький он, словно прутик, маленький он лилипутик — Бибигон К.Чуковского. Брундуляка считала личным врагом и боялась его.
И помню своего первого библиотекаря — это была Маргарита Александровна Ильясова. Какая радость была, когда пришедши уже профессиональным библиотекарем в городскую библиотечную систему, я обнаружила ее там в добром здравии, такой же ироничной, такой же обаятельной.
А библиотека с той поры стала для меня образом жизни. Всему, что есть у меня хорошего, я обязана книгам. Да, знаю, это сказала не я, но раз это про меня, что я должна ещё говорить? Поэтому по окончании школы выбор передо мной не стоял — институт культуры, библиотечное отделение, ближайший адрес — Пермь.
И вот тут произошло прозрение — оказывается, любить книгу и работать в библиотеке — это несколько большие разницы, хотя любовь к книгам приветствуется.
О плюсах и минусах в библиотечном делеКрупно ошибается тот, кто считает, что основная забота библиотекаря вычеркнуть сданную книгу и записать новую, а в перерывах вязать, вышивать крестиком, читать нахаляву детективы, дальше можете дополнить сами.
Не знаю как сейчас, но работа советского библиотекаря была не опасна и трудна, но весьма заморочена бюрократией. Коллеги, положа руку на сердце, что вы считали самым фуфлыжным в своей работе в советский период? И пусть бросит в меня камень тот, кто считал, что подведение ежедневной статистики являлось критически необходимым. Для непосвященных объясняю. Каждое утро библиотекари подводили итоги вчерашнего дня. А именно, подсчитывали, сколько было посетителей, ну это ладно, сколько книг было взято, тоже приемлемо, а потом самое сладенькое! Потом нужно было подвести статистику по отделам! Под отделами в библиотечном деле подразумевается темы — история, биология, художественная литература, прочее и самое главное — общественно-политическая литература. Причем ОПЛ по статистике должно было быть не менее четверти от общего объема книговыдач. Если на пальцах, то каждый читатель должен был взять три художественных книжки еще чего-нибудь, подтверждающее активную жизненную позицию строителя коммунизма.
А бедным библиотекарям приходилось выкручиваться всеми законными и не совсем способами. Ага, взял книжку про войну? Слово коммунист есть? Пойдет в графу общественно-политической литературы. Ага, ребенку задали доклад про целину? Нате, пожалуйста, «Целину» за авторством Л.И. Брежнева. О, еще и мама с папой записаны на один абонемент, ясно же, что каждый из них прочитает общественно-политический шедевр. Кто еще в доме проживает? Бабушка и кошка? Кошку вычеркиваем, бабушку считаем, итого 4. Бинго!
Всё это заносилось в журнал, а в конце месяца подводилась общая статистика. Вот это был настоящий гемор! Калькуляторы только входили в обиход и стоили баснословно дорого, потому считали на счетах! Карл! На счетах. Сколько меня ни обучали, научили только складывать в пределах первой проволочки. Сегодня я умею в Excel и в Word, могу строить сайты, читаю php и http коды и еще много чего, но со счетами так и не срослось.
Потом эти сведения подавались заведующей библиотекой, потом заведующие подавали их в отдел культуры, видимо, отдел культуры подавал их еще куда-то, и всему миру было видно, что у нас не только самая читающая страна, но и самая политически активная публика. А журналы убирались куда-то в архивы, а потом благополучно сдавались в макулатуру.
Гипотетически считалось, что эти сведения помогают формировать фонды библиотек с учетом интересов читателей.
О бедном читателе замолвлю словоБедный советский читатель! Мой читатель! Как тебе было нелегко! Мне-то что? Я могу в стопитцотый раз перечитать Чехова или Тургенева и получить удовлетворение, но есть же люди, которые стремятся развиваться, им подавай новинки, желательно детективы с фантастикой. А что делать, если писатели не пишут, издательства не издают, а то, что есть в фонде, читано-перечитано? Потому прошу простить мне мою козью морду, которая появлялась при вашей невинной просьбе. Мы и так изворачивались как могли, имели секретную полку с более-менее подходящими под описание произведениями. Как-то справлялись, во всяком случае, вроде бы читатель любил нас, а мы любили читателя точно.
Да, мой читатель, я любила тебя всякого. И когда ты забежал на абонемент в майке-алкоголичке и вытянутых трениках, а на мои вопросительные знаки, посыпавшиеся из глаз, снисходительно пояснил: дак я тут рядом живу. И когда пришла дама, нетвердо стоящая на ногах, с признаками затянувшегося релакса, и заявила, что принесла поменять книги супруга, который сильно болен, я только буркнула в сторону что-то типа, наверное, еще больнее тебя, и послушно обслужила читательницу. А как иначе — люди тянутся к культуре.
Как было раньшеНельзя не отметить, что тогдашнее государство весьма изящно подходило к удовлетворению этой потребности, по крайней мере, в обеспечении библиотечным обслуживанием. Существовала Централизованная библиотечная система (ЦБС) с центром в библиотеке на Гикалова и с филиалами, расположенному по всему городу:
И помимо этого ещё гоковская и трестовские библиотеки, но мы с ними не пересекались. По факту весь город был опутан библиотечными сетями, как тебе такое, Илон Маск?
Так или иначе, человеку не приходилось тащиться через весь город за книжкой, какая-никакая библиотека всегда была под рукой. А если не находилось книжки, то можно было просто поболтать с библиотекарем, а библиотекари у нас были все от Бога, вообще не льщу, просто ностальгирую по тем временам. А может, не столько по временам, сколько по невозвратной молодости.
Подводя жизненные итоги, прихожу к выводу: а жизнь, товарищи, была совсем хорошая, среди самой ценной ценности человеческого созидания — книг, среди людей, преданных этим книгам.
Сейчас я читаю преимущественно электронные книги и каждый раз благословляю интернет и его создателей. Но нет в этом электронном мире той интимности, когда ты остаешься один на один с физической книгой с ее запахом, с ее историей, с библиотечными метками и следами прошлых читателей, и пусть весь мир катится куда подальше.
Потому сейчас, волею случая попав в библиотеку, я ощущаю ту специфическую густую атмосферу, которую создают спрятанные в каждой книге сущности. Хочется прижаться щекой к полке книг и спросить: ну как вы там? Извините, друзья, сейчас не могу, дела, соцсети, зарабатывание денег. Это роскошь для меня открыть бумажную книгу и уйти от этого мира в ваши вселенные. Но я не прощаюсь, я найду время, и мы снова будем вместе!
Новый КачканаР
